Корреспондент UzNews побеседовал с молодым и успешным хирургом Нодиром Ибатовым о натуральной красоте, высоких ценах на операцию, комплексах пациентов и о том, как подарочные сертификаты клиники превратились в прибыльный бизнес. Как известно, красота — понятие вневременное, и пластическая хирургия подарила человечеству неограниченные возможности для преображения. Одной из самых сложных и самых востребованных пластических операций считается ринопластика (операция по изменению формы носа), способная полностью изменить облик человека. Но действительно ли изменения во внешности меняют жизнь человека и избавляют его от комплексов? Может ли хирург отказать пациенту? Разочаровываются ли пациенты в своём новом облике? За ответами на эти и другие вопросы мы обратились к одному из ведущих специалистов в области ринопластики в странах СНГ, главному врачу клиники Ibatov`s clinic Нодиру Ибатову. Имея за плечами больше тысячи операций и счастливых пациентов, доктор Ибатов не понаслышке знает, что такое настоящее искусство преображения. — Расскажите, пожалуйста, с чего начался Ваш путь? Что Вас привело в медицину, как Вы выбрали свою специализацию? — Посещали ли Вас когда-нибудь мысли уехать в другую страну и продолжать свою деятельность за границей, чтобы получать в разы больше за свою работу? — Операция у Вас стоит в среднем 2,5-3 тысячи долларов. Это самая высокая цена на ринопластику в Узбекистане. Почему так дорого? — В настоящее время те, кто не могут себе позволить ринопластику, обращаются к косметологам за инъекционной коррекцией носа. Что вы об это думаете? — Вы предоставляете скидки или бесплатные операции? 
— Так получилось, что у нас в семье все врачи: отец — нефролог, мать — акушер-гинеколог. И хирургов у нас в роду не было. Изначально я и не планировал становиться хирургом. Но всё изменилось в один момент, когда во время работы ЛОР-врачом ко мне обратился пациент с внешней деформацией носа и искривленной перегородкой. Поскольку я еще не занимался ринопластикой, я попросил одного кандидата наук в ТашМИ сделать ринопластику, а внутреннюю часть операции я планировал провести сам. Так получилось, что результат был, мягко говоря, крайне неудачным: после операции у пациента восстановилось дыхание, но форма носа была далека от идеала. Я был сильно разочарован своей работой, потому что не смог выполнить того, что обещал. Это и вдохновило меня на дальнейшие свершения. Позже в 2014 году в Москве я познакомился с известным ринохирургом Салиджановым Анваром Шухратовичем и наблюдал за его работой, учился. Через месяц я сделал свою первую ринопластику, а дальше пошло-поехало: я участвовал в конференциях, учился в России, Баку, Стамбуле, Ереване, Тбилиси, Индии. Ежегодно я летал за границу и оттачивал свои навыки. 
— У меня очень развито чувство патриотизма. Я не думаю о том, чтобы оперировать в другой стране ради заработка, я лучше останусь здесь и буду пытаться зарабатывать на том уровне, как если бы я работал за рубежом. К тому же, на своём примере я хочу продемонстрировать всему миру, насколько наша страна продвинута в области ринопластики. В Ташкенте нас, ринохирургов, можно пересчитать по пальцам: всего четверо-пятеро включая меня. Но мы уже неофициально создали школу ринопластики, и в настоящее время 15 человек хотят этим заниматься. Моя цель — создать искусственную конкуренцию на рынке, результатом которой станет повышение качества и снижение цены на подобного рода операции. — Как Вы оцениваете навыки выпускников медицинских вузов в Узбекистане?
— Знаете, вузы дают нам в основном теоретические знания, а теория никогда не работала. Работала только практика, по крайней мере в хирургии. Если выпускник вуза отучился на круглую пятерку, окончил магистратуру, но толком него не умеет делать — его знания равны нулю. Я считаю, что нужно уметь совмещать эти вещи. — Если сравнивать пластическую хирургию в Узбекистане и в других странах, на каком уровне мы сейчас находимся?
— Если рассматривать пространство СНГ (не считая России), то я уверенно могу сказать, что по ринопластике мы первые. К нам приезжают из других стран и хотят оперироваться именно у нас. В целом, в области пластической хирургии Казахстан тоже показывает довольно хорошие результаты по блефоропластике (операция по изменению формы век, разреза глаз – прим. ред.) и маммопластике (операция по изменению формы и размера молочной железы – прим. ред.). Но по ринопластике мы первые — это факт. 
— Пациент всегда платит за результат. Однако результат — это не только готовый нос, это и промежуток времени с момента консультации и до полного заживления носа. Стоимость операции формируется также за счет оборудования, инструментов, инвентаря, наркотических препаратов, обслуживания и многого другого. — Вы сами за натуральную красоту или за изменения?
— Я за идеальную жизнь. Почему пациенты приходят к нам оперироваться? Им мешает их нос по разным причинам. Быть может, в детстве их дразнили за форму носа и они живут с этим комплесом всю жизнь. У некоторых пациентов проблемы с дыханием. Другое дело, когда у человека, откровенно говоря, шнобель, но у него нет никаких проблем с этим, и он счастлив. Но если кто-то приходит с комплексами — я постараюсь решить эту проблему. Но в первую очередь я постараюсь понять, действительно ли ему нужна эта операция. — Вы отказываете пациентам в операции?
— Когда ко мне на консультацию приходит пациент, я обычно сразу вижу, что он хочет. Я интересуюсь, что конкретно его беспокоит. Если пациент отвечает, что ничего не беспокоит, никаких комплексов нет, но хочется что-то исправить, — я, скорее всего, отказываю. Или, например, обратная ситуация: пациент очень хочет изменить форму носа и ему нужно начать прямо сейчас, прямо сегодня же, в эту минуту. Во-первых, у меня всегда есть очередь, и это нужно понимать. Во-вторых, я считаю, что тот, кто быстро принимает такие решения, обычно так же быстро в них разочаровывается. Или, допустим, когда во время консультации я отвечаю на вопрос и едва успеваю его закончить, как сыпятся ещё несколько — таким пациентам я тоже отказываю. Они не слышат меня и не будут слушать после операции. 
— Я против инъекционной ринопластики. Во-первых, инъекционная коррекция дает кратковременный эффект. Во-вторых, должен признать, что, к сожалению, многие наши косметологи не лицензированы, не обладают ни соответствующим образованием, ни знаниями анатомических структур лица, носа, кровоснабжения, нервации. Пациенты, которые корректируют носы у косметологов, потом, как правило, всё равно становятся нашими пациентами. — Нодир Абдуллаевич, хотелось бы развеять мифы про пластическую операцию. Многих решиться на долгожданные изменения останавливает страх наркоза. Якобы во время наркоза можно прийти в сознание. Почему его не стоит боятся?
— Нет, это не так. Во время наркоза пациент не просыпается, потому что опытные анестезиологи, с которыми я работаю рука об руку в течение нескольких лет, контролируют весь процесс. У нас хорошо оснащенная клиника, качественные препараты. Насчет этого переживать точно не стоит. — Бытует мнение, что хирург сделает с лицом все, за что заплатит пациент, так ли это?
— Возможно, у нас есть такие хирурги, но я считаю это неправильным. Существует эстетическая форма носа, индивидуальные особенности самого пациента. А лица бывают разные: узкие, широкие, с определенной формой подбородка, лба, губ. Нужно соблюсти все пропорции. Конечно, я часто получаю в социальных сетях сообщения о том, что я делаю одинаковые носы. Но я очень люблю критику. Я не буду меняться, но я всегда учусь и прислушиваюсь к мнениям других. И я публикую абсолютно все свои результаты, а не только самые лучшие. Без критики, конечно, никак. 
— Конечно, мы периодически проводим подобные акции. Но, в основном, наши пациенты — это те, кто годами копят деньги, решаются на операцию. У нас есть конкурсы, участие в которых даёт победителю 50%-ную скидку на операцию. Это довольно большие деньги: тысяча, полторы тысячи долларов. Был такой случай: один парень из Казахстана выиграл сертификат на скидку, но подарил его другой девушке. Я отказал ей в операции и долго настаивал на том, чтобы этот молодой человек сам воспользовался выигрышем. Конечно, девушка была очень расстроена: она уговаривала меня несколько дней, убеждала, что у неё нет денег на такую операцию. Есть ещё и те, которые продают мои сертификаты. Кто-то выигрывает сертификат на бесплатную ринопластику и продаёт его по 500, по 1000 долларов. Это, безусловно, хороший бизнес. И раньше я этого не замечал, но когда понял эту схему, то поставил обязательное условие: воспользоваться сертификатом может только тот, кто выигрывает конкурс. А что до той девушки — она долго мне писала и, наконец, своего добилась: мы сделали ей ринопластику. И получилось, кстати, замечательно! — Когда пациенты видят первые результаты, они испытывают большую радость от своего нового облика. Какие эмоции испытываете вы в этот момент?
— Каждый пациент для меня — это отдельный мир. Я индивидуально отношусь к каждому из них. Они так долго ждали этого момента, мечтали, настраивались и, наконец, решились. Бывает, конечно, не всегда я сам присутствую на процедуре снятия термопласта (повязка, которую носит пациент в течение 14 дней после операции – прим. ред.), но некоторые мои пациенты просят меня, чтобы именно я был рядом с ними в этот момент. И то, каким взглядом смотрят на себя пациенты, то, какую радость они испытывают, — это ни с чем не сравнится. И этот восторг в их глазах вдохновляет меня. — А были ли пациенты, которых результат разочаровал?
— После снятия термопласта очень рано судить о конечном результате. У некоторых сразу бывают результаты. Это всё зависит от толщины кожи. Обладатели толстой кожи увидят результат только спустя 3-4 месяца. — За что Вы любите свою работу?
— Больше всего в самой работе я люблю четырнадцатые сутки после операции, когда пациенты видят первые результаты. Мне очень нравится делать красивые носики, потому что в свое время я много трудился и вложил своё сердце и душу, чтобы теперь творить красоту. Именно поэтому я называю свою работу «риномагией». Я не работаю, я занимаюсь любимым делом. Я не прихожу каждый день на работу «из-под палки», чтобы отработать и уйти. Я приезжаю к пациентам, которые ждут меня, которые мечтают о своём новом облике, стоят в очереди месяцами. И вы знаете, когда ценят твою работу и когда ты занимаешься тем, что радует других, — это большое счастье. И в своей работе я не вожак и не главарь, а скорее лидер. Мы все дружим со своими коллегами и учениками, советуемся и постоянно учимся друг у друга. — Какая ваша мечта в материальном выражении?
— Наверное, такой нету. Я не стремлюсь к приобретению частных самолетов, вилл, яхт — в этом нет смысла. У меня есть автомобиль, своя клиника, есть семья, четверо детей, любимая работа, счастливые пациенты. Родители живы и здоровы. И это, пожалуй, самое главное.
