Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. В дни рождения известных личностей принято публиковать в их честь хвалебные оды, перечисляя написанное о них в Википедии. В день рождения известного среднеазиатского краеведа, героя романа и повести Сергея Юренева хотелось бы хоть немного поднять планку: дойти до ключевых, важных обобщений, проследить, разумеется, без пафоса, как его в известной степени трагическая жизнь и подвижническая деятельность формируют и сегодня благоприятную интеллектуальную среду.
Начнем с того, что личности вроде Юренева старались и стараются формировать вокруг себя многоязыкую среду, оберегать общество, подрастающее поколение от языкового диктата. Известно, например, что Сергей Николаевич (в прошлом – потомок польского дворянского рода, сын русского и итальянки) выписывал в далекую Бухару популярную тогда во Франции газету L’Humanité – и не только для того, чтобы не забыть свой французский, но и чтобы пропагандировать его в городе.
Юренев и директор главной старогородской русскоязычной школы, герой французского Сопротивления, инвалид войны Михаил Косников дали такой толчок распространению французского языка в Бухаре, что он по степени влияния и сейчас превосходит английский: в древнем городе уже много лет действует Французский культурный центр, пышно отмечаются национальные праздники Франции, юбилеи французских интеллектуалов.
Во многом благодаря таким, как Юренев, в провинциальную узбекистанскую действительность вошла общественная градозащита. Вспомним, как однажды он бросился под ковш экскаватора, когда в Бухаре сносили памятник недавней архитектуры, и это невиданное для древнего города событие наделало тогда много шуму, живо обсуждалось в молодежной среде. Согласитесь, не всякий градозащитник способен сплотить вокруг себя единомышленников, разговаривать с властью и убеждать ее, особенно когда она ошибается.
Сейчас на ремесленников смотрят как на людей искусства, но прежде их считали кустарями, обычными мастеровыми. Превратить товаропоток в творчество, обнаружить музыку в предметах быта – такую нелегкую задачу ставили перед собой юреневы-искусствоведы.
Немногие знают, что это Сергей Николаевич, вынужденный работать простым охранником музея, человек сугубо городской, открыл миру династию гиждуванских керамистов Нарзуллаевых, творцов удивительных и неповторимых свистулек Хамро Рахимову и многих других. По требующим перепроверки данным, Юренев, пользуясь личными связями в столицах, имел доступ к всесильной Екатерине Фурцевой, чтобы через министра культуры СССР выводить “на свет божий” мастеров из далеких кишлаков.
Любая популярная музыка не может существовать без музыки классической. С эвакуантами – русскими, евреями, поляками – в Бухару свежими океанско-морскими ветрами ворвалась европейская классика, и этот импульс ощущается до сих пор. Юренев не ленился посещать государственные экзамены в областном музучилище, помогая советами, его видели на концертах юных скрипачей, пианистов.
Юренев был подобен отшельнику Босха. Его мучения в сталинских лагерях, тихая добродетель, аскетизм в быту создали ему образ почти святого. Отказавшегося от удобств цивилизации, жившего в худжре – келье медресе, одетого просто “Бобои калона” (“Высокого деда” – так называли его бухарцы) никто не принимал за городского сумасшедшего – напротив, торговцы на колхозном рынке при его появлении считали за честь поделиться с ним фруктами, овощами, мясом. Русский отшельник-аристократ удивительным образом вписался в среду мусульманских отшельников, при этом никогда он не был один: вокруг него всегда собирались интересующиеся историей города люди.
А подвижников в городе, которому Юренев отдал все годы пребывания в Узбекистане, было много. Это, например, одесситка Раиса Казарновская, ташкентец Лев Коваль, многие другие – их в военной и послевоенной Бухаре насчитывалось сотни, они и заложили свои кирпичики в местный, ставший еще более богатым, многовековой культурный код.
Наконец, Сергей Николаевич преподнес нам урок почтительного, уважительного отношения к матери. Именно из-за ее болезни он – со своими столичными дипломами – был вынужден остаться в оккупированном фашистами Калинине, за что и поплатился: репрессия, потеря высокого положения в советском обществе. А ведь так по-общечеловечески бережно относиться к матери, тем более к серьезно больной.
Не только Юренев, сосланный в Бухару, осветил город своей подвижнической деятельностью – в Бухару был отправлен и Михаил Курзин, единственный советский художник, репрессированный трижды; здесь некоторое время жил лингвист, лучший переводчик стихов Алишера Навои профессор Сергей Иванов – и это только начало списка талантливых людей, внесших свой вклад в культуру древней Бухары.
Есть все основания утверждать, что “уроки” Юренева – усвоены. Это видно по периодически появляющимся юреневским “урокам французского”, по бережному отношению горожан к архитектуре, классической музыке, по оригинальному, креативному творчеству, по отношению к истокам без раболепия, по жертвенности и беззаветности интеллигенции, по материнской заботе о человечестве.
Баходир Эргашев
Самые быстрые новости в Телеграм. Присоединяйтесь.
